Фина взрослеет. Быстро и неумолимо.
Она с трудом принимает несовершенство этого мира. Она отчаянно рыдает навзрыд, цепляется за меня, стучит ногами, кричит и захлёбывается рыданиями.
Из равновесия её может вывести всё, что угодно: упавшая вилка, пятно на кофте, невозможность объяснить чего ей хочется, укладывание спать, сломанный лист. Правила, дисциплина, не её порядок.
Мне на это смотреть очень тяжело, потому что я с трудом переношу слёзы собственного ребёнка. Хочется пойти с сделать этот чёртов мир идеальным, упорядоченным, таким, как ей видится. Но я понимаю - невозможно и нельзя. Это то, с чем она должна справиться сама - принять несовершенство мира, родительскую невсесильность и смертность, ограниченность своих возможностей.
Я только могу стоять рядом в таки моменты и держать за руку, гладить и говорить, как сильно я её люблю.
Но это ужасно тяжело всем нам.
Но она молодец, я думаю. После того, как она прорыдается, она выдает что-то новое. Просит сделать самую крутую причёску, записать на танцы, отвести на английский, делает что-то хорошо, и прислушивается, как её хвалят воспитатели и преподаватели. Или делает всё сама.
А потом обнимает крепко-крепко и говорит "Мамочка, я тебя очень люблю!"
Я в такие моменты очень остро осознаю ценность жизни.